Театр Армии снимает кино по Зощенко

Журналисты «Вести Москвы» побывали на репетиции премьеры «Не может быть» в Театре Российской Армии. Режиссёр Глеб Черепанов сделал из трёх рассказов единое танцевально-музыкальное кино. Театр пригласил самых надежных, проверенных и доброжелательных журналистов, поэтому был предельно открыт, показав самое сокровенное, что раньше было сокрыто. Сюда вошла экскурсия по закулисью театра, показ рабочих репетиций — без грима и костюмов, а также интервью с создателями и участниками спектакля. Нам удалось посмотреть знаменитый «танковый въезд», побывать в музее Театра, даже подержать в руках реквизиты будущего спектакля — мне достался жареный молочный поросёнок, приготовленный к свадьбе. Так же мы случайно обнаружили, что для зрительского успеха очень важно, чтобы в спектакле было несколько блондинок — при появлении белокурой актрисы частота срабатывания затворов фотоаппаратов резко увеличивалась. Встреча была настолько насыщенной, что из знакомства с «танцевально-музыкальным кино» получился настоящий «сериал». О встречах с заместителем директора театра Миленой Авимской, главным художником театра и художником-постановщиком спектакля Анастасией Глебовой мы уже писали ранее, а хореограф-постановщик Ольга Якименко продемонстрировала свою работу в ходе репетиции танцевальных номеров.

Первая серия посвящена зарождению идеи спектакля. Об этом этапе нам рассказал режиссёр Глеб Черепанов.

«Когда мы говорили с Театром о постановке, то выяснилось, что ему очень нужна была – в хорошем смысле этого слова – комедия для большой сцены. Точнее — для большой сцены и большого коллектива. Такой большой, густонаселённый, масштабный, желательно музыкальный спектакль. Стали перебирать разные варианты и в итоге вспомнили фильм Леонида Гайдая «Не может быть!» из трёх новелл по произведениям Михаила Зощенко.

И мы сразу поняли, что этот фильм на сцене ещё не ставили. То есть Зощенко конечно ставили, но именно этого материала — фильма по трём новеллам мы вспомнить не могли. И сразу «зацепились» за эту идею, потому что здесь были все необходимые нам составляющие: юмор, масштабность и густонаселённость, плюс материал для музыкального спектакля. И мы сразу решили за него взяться, понимая, что это будет отдельное произведение, потому что мы поместили действие спектакля на съёмочную площадку фильма и добавили новых действующих лиц, которых нет ни у Гайдая, ни у Зощенко. Это режиссёр, который снимает этот фильм, съёмочная группа, артисты, которые в нём снимаются. За счёт этого появились абсолютно новые, оригинальные сцены, поэтому я надеюсь, что, несмотря на неизбежное сравнение с фильмом, мы всё-таки сделаем своё, уникальное произведение – по мотивам Зощенко и в связи с фильмом Гайдая. Вот так бы я это сказал. Причём моё решение поместить действие на киносъёмки родилось у меня, когда я увидел сцену Театра Армии. Я посмотрел на неё и сразу произнёс слова «ангар» и «съёмочный павильон». Со мной рядом в этот момент была художница, и у нас за одну секунду родилось это решение.

Дальше было проще, потому что я здесь уже работал раньше, мы делали спектакль «Театр Звезда» — это такая экскурсия, променад по всему этому Театру. И одновременно вели переговоры о новой работе, которые в итоге реализовались в этот спектакль».

Следующую серию мы «снимали» с Народной артисткой России Ольгой Богдановой, которая играет Анну Васильевну и Катерину в готовящемся «театральном кино».

«Старое, советское кино очень сильно объединяло людей: все смотрели «Семнадцать мгновений весны», например. Сейчас нет такого фильма, который бы все люди смотрели: и школьник, и профессор, и тётенька из магазина. Нет таких объединяющих фильмов, а тяга к такому кино живёт. И мы такое кино пытаемся воссоздать на нашей сцене, а фильм со «Не может быть!» послужил нам основой при создании нашего спектакля. Прелестный, гениальный фильм Гайдая, как и все его картины. Я когда-то снималась у Гайдая в фильме «Двенадцать стульев» — это были мои первые шаги в жизни, искусстве и кино. Я играла девушку на аукционе.

Когда у нас в Театре Армии вышел спектакль «Леди на день» в постановке Дмитрия Астрахана, мы почувствовали, что после пандемии просто необходимо людям дать веселье, смех, краски, дать отдушину. Мне кажется, в новой премьере это всё сойдётся: вы на репетиции видели, сколько здесь танцев, смешения времён, жанров. Глеб Степанов – необыкновенный режиссёр, фантазия которого не может удержаться в строгих рамках. Он строит комедию – всё смешно, но к финалу мы придём к переосмыслению. Моя героиня — женщина сложной судьбы, она успела нарожать детей и по деревням их раскидала, но она хочет выйти замуж. И вдруг нашелся тот, который в трамвае увидел её «в шляпе и пальте», не разглядел толком и готов на ней жениться. Он из тех, кто с приятелями готов придти поесть, выпить и попутно жениться, мол, не понравится потом разведёмся. И в итоге, его за шкирку берут и их соединяют, она формально замуж выходит. Но может ли она это считать счастьем, что она вот так вышла замуж? Нет, она же живой человек, понимает, что его заставили, десять человек тянули. Разве о таких свадьбах женщины мечтают? Мы же хотим, чтобы мы были Джульеттами, а они, мужчины – Ромео. И в этой комедии кроется тайная женская грусть. И мне хочется передать в этом образе что-то своё, что я понаблюдала за свою жизнь: женские судьбы, желание понравиться мужчине, чтобы костюмчик сидел, выйти замуж. И как это зачастую получается убого и не нужно, в результате мало мы видим счастливых браков. И этот танцевальный номер «Айсберг» под песню Пугачёвой, репетицию которого вы видели, это выражение женской мечты моей героини, которой хочется, чтобы мужчина ею восхищался, на руках её носил, а ещё лучше не один, а много – сильных и красивых. А в жизни эти мечты превращаются в «пиво и тапки». Кино, которое мы на сцене снимаем, даёт нам возможность обыграть все эти нюансы».

И, наконец, мы обратились к актёру Денису Кутузову, которому в спектакле достались две роли: Брат Анны и Володя Завитушкин.

- Кого вы играете в этом спектакле?

- Первая роль – это брат жены, Анны, главной героини новеллы. Это человек, который не имеет конкретной цели, у него есть мечта, чтобы как-то реализоваться, но он не знает как, при помощи чего это сделать. И вдруг выясняется, что нужно всё распродавать. И это становится методом его реализации: он всё распродаёт, и квартиру, и домашние мелочи. Режиссёр сделал так, чтобы два этих моих героя были совершенно разные. И когда жених появляется, то он приходит за своим счастьем в надежде, что вдруг женщина, которую он встретил три дня назад и есть женщина его мечты. Потом начинается неразбериха, он путает с мамой свою избранницу, которую без шляпки и без пальто никогда не видел. И всё-таки в итоге он находит свою мечту, его женят. И каждого что-то складывается, каждый находит то, к чему стремился. Пускай каждый сталкивается с массой препятствий, но в итоге всё складывается в целом хорошо.

- Вам приходится играть в спектакле двух разных людей. Как вы это отрабатываете? Гримом, одеждой?

- Естественно, костюмы у героев разные, но главное – это внутренние перестройки, которые в результате пробиваются наружу. Незаметно для себя я даже хожу по-другому. В первой роли я более шустрый, подвижный, стремительный, ноги у него становятся более напряженными, как пружины. А во второй роли герой мягче, его внутреннее состояние проявляется и внешней пластикой: более инфантильной, романтичной.

- Я видел вас в роли Гуся Мартина в детском спектакле «Нильс и дикие гуси». Как вы входили в образ птицы?

- Ну, как. Режиссёр сказал надо делать, пришлось искать пластическое выражение, с помощью рук, ног и всего тела изображать птицу, причём мы, птицы, там ещё и летаем. Пришлось вспоминать, чему нас учили в ГИТИСе в мастерской Бориса Морозова. Кроме пластики приходилось даже менять голос, изображать птичьи интонации.

- Но ведь это не первое ваше основательное преображение, вам, кажется, даже Ленина пришлось играть в спектакле «Красное колесо» по роману Солженицына?

- Да, и это было.

- Как вы себя при этом чувствуете, изображая то гуся, то вождя мирового пролетариата?

- Это же очень здорово, что в наше Театре есть такой диапазон ролей! Таким образом, ты разрабатываешь свой «актёрский кристаллик», становишься более пластичным, подвижным и восприимчивым к разным ролям.