Волшебную сказку шведской писательницы Сельмы Лагерлёф «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями» знают и дети, и взрослые, которые тоже когда-то были детьми. Запомнилась эта сказка наверное потому, что маленькие мечтали стать большими, чтобы никто из больших не смог их обидеть, а взрослые хотели наглядно показать детям, почему маленьких обижать не стоит.
Вредный мальчишка Нильс Хольгерссон жил рядом с птичьим двором, где все обитатели были меньше него. И он этим безнаказанно пользовался — от него доставалось всем домашним птицам и даже коту. Но однажды Нильс обидел гнома Сибелиуса, который хотя и был маленьким, но волшебным. Он заколдовал несносного Нильса, заставив его испытать все унижения, которым он подвергал своих братьев меньших. Теперь куры, петухи и индюки могли обидеть главного героя, превратившегося в обычного, не волшебного гнома. На стороне мальчика оказался только Гусь Мартин, мечтавший улететь с дикими гусями в Лапландию и взявший Нильса с собой. В этом долгом путешествии Нильс перевоспитался и понял, что дружба, доброе отношение к младшим и взаимопомощь важнее в жизни, чем физическое превосходство над слабыми.
Артисты Театра Российской Армии под руководством режиссёра-постановщика, заслуженного артиста России Андрея Бадулина сумели рассказать эту поучительную сказку увлекательно и весело. Из артистов запомнились Дмитрий Ломакин, душевно игравший главного героя Нильса, и Денис Кутузов, уморительно игравший гуся Мартина, а ещё ранее запомнившийся мне в характерной роли Садовника Антонио из женитьбы Фигаро на своём выпускном спектакле ГИТИСа. Остальные артисты и артистки играли великолепно, поэтому остались в тени своих волшебных персонажей.
Художница по костюмам Елена Предводителева нашла для каждого обитателя птичьего двора, каждого животного свой персональный костюм, каждый из которых вызывал у зрителей восторг и восхищение. Нелетающие домашние птицы все выглядели располневшими, неповоротливыми в пышных костюмах с оборками и двигались соответственно. Дикие птицы были наделены совсем другой пластикой движений, а много путешествующие гуси получили еще и лёгкий прибалтийский акцент, напоминающий о том, что они всё-таки из Швеции. У всех птиц была соответствующая обувь, напоминающая, например, гусиные лапы с перепонками или ходули для аиста. Естественно, у петуха и индюка были красные гребешки и бороды, у аистов были длинные шеи, у только что вылупившихся гусят была скорлупа, а оперение и пластику сов создали с помощью зонтов, покрытых перьями.
Все костюмы и повадки были воссозданы на сцене с удивительной изобретательностью! У животных были настоящие шубы, у белок были пушистые хвосты-воланы, а полчище страшных крыс было создано с помощью большого серого покрывала, что оставляло простор воображению. Угроза, которую нельзя разглядеть, пугает даже больше видимой. Оживший памятник Королю Карлу Одиннадцатому выглядел бронзовым, а памятник старшему боцману Розенбуму был абсолютно деревянным, как и положено по сюжету сказки. При этом сами артисты служили этим памятникам постаментами. Надувные облака, похожие временами на зефирки, исправно создавали дневное или ночное небо, а деревянный подиум и обычная стремянка помогали передавать иллюзию полёта пернатых персонажей в этом самом небе. Всё, что требовалось кроме облаков, воссоздавалось с помощью проекторов и компьютерной графики.
Такая волшебная — театральная — лёгкость в создании природных и городских пейзажей помогала детям и взрослым зрителям незаметно попадать вместе с главным героем в различные гештальт-структуры, воссоздавать повторяющиеся негативные, незавершённые ситуации, присущие растущему ребёнку. В основном у Сельмы Лагерлёф они связаны с соотношением большой-маленький, безответственный-отвечающий за свои поступки, бунтарски покидающий отчий дом и осознанно возвращающийся в него. Понятно, что сверхзадача писательницы — воспитание личности. В прямолинейном подходе она хочет сказать самонадеянному и заносчивому ребёнку: стань человеком, будь добрее, воспринимай чужие несчастьях как свои собственные, радуйся успехам ближних, сопереживай чужую судьбу, как свою. Но вместо голословного морализаторства Сельма Лагерлёф помещает ребёнка в ситуации, где он сам понимает необходимость ответственности, ведь, спасая и защищая своих сказочных попутчиков, от которых прямо зависит его жизнь, Нильс спасает прежде всего самого себя.
По ходу своего путешествия 14-летний подросток Нильс Хольгерссон постоянно попадает в однотипные незавершённые ситуации. И хотя понятие «незавершенный гештальт» ни разу не было озвучено в ходе отношений Нильса с разными людьми и антропоморфными персонажами, но это именно он и был — гештальт в чистом виде. После всех своих удивительных приключений подросток достигает логического конца в своих незавершенных ситуациях и обретает покой и гармонию благодаря осознанию внутренней и внешней реальности. То есть закрывает свой гештальт, становится взрослым, ответственным человеком.
Конечно же, на страницах книги Лагерлёф подобных рассуждений нет, они прочитываются где-то глубоко между строк, в коротких переходах от одного захватывающего дух приключения к другому, но в этом и кроется заслуга и талант писательницы. Просто так Нобелевские премии по литературе писательницам не дают…
Фото: Сергей Щенников
