Бывают такие виды трудовой деятельности, где гендерная принадлежность профессии, казалось бы, предопределена. Так связями с общественностью в мире сценических искусств занимаются в основном женщины – «пиарщицы». Но есть здесь и «пиарщики». Портал «Вести Москвы» пообщался с одним из них, причём весьма успешным. Это руководитель PR-отдела «Театра Луны» Александр Ондар.
— Александр, как вы стали «театральным пиарщиком»?
— На первый взгляд, совершенно случайно. Но ведь мы с вами знаем, что каждое случайное событие, если присмотреться, оказывается звеном в цепи закономерностей. Как и многие в PR я пришел из журналистики. Работал я на одном англоязычном канале в качестве корреспондента в программе культурных новостей. Мне вообще близка тема культуры, особенно театральной. Завязались какие-то связи, мне была интересна эта профессия. Честно говоря, мне казалась, что она более творческая. Через три года нашу программу закрыли и со всеми нами попрощались, хорошо, что хоть компенсацию выплатили. Этих денег мне хватило на обучение в институте повышения квалификации, где я получил красный диплом специалиста по связям с общественностью и рекламе. В институте нам посоветовали начать карьеру пиарщика в каком-нибудь агентстве, чтобы на практике узнать всю кухню и понять для себя «агентский» вы человек или нет. Это был очень хороший совет. Я работал, как с крупными иностранными компаниями, так и с отечественными маленькими стартапами, и набил руку в профессии. Я очень благодарен всем моим учителям в институте и «учителям» в агентстве, в котором я понял, что я точно не «агентский» и не могу одновременно работать на нескольких клиентов и хотел бы работать в одном месте «изнутри». Как раз в это время, одна моя знакомая из «Сатирикона» сказала, что ее коллега из «Театра Луны» ищет нового пиарщика. Я позвонил в театр, меня пригласили на собеседование и сразу отвели на прием к Сергею Проханову. Мы пообщались и с тех пор я работаю в театре, уже третий сезон.
— Театральный пиар (и театральная журналистика) заняты женщинами в основном. Как вам работается в этой «женской» профессии?
— Очень хорошо работается! Мне интересно работать и общаться с женщинами: очень часто они креативнее и в подавляющем большинстве красивее, чем мы. Но я бы не сказал, что в театральном мире совсем нет мужчин-пиарщиков. Да и вообще, в театральном мире в руководстве (худруки и режиссеры) сильный пол в большинстве. А что касается журналистов, пишущих на театральные темы, то тот факт, что я «редкая птица», вообще на руку. Я уверен, что им бывает интереснее общаться со мной, чем с некой среднестатистической девочкой-пиарщицей.
— Есть ли события и проекты, которыми вам хотелось бы похвастаться за время работы в «Театре Луны»? Случались ли в это же время события, которые вы хотели бы изменить, исправить, сделать по-другому?
— Для меня самой большой похвалой стали слова Сергея Проханова после того, как отгремела премьера его спектакля «Дали и испанская королева из Казани». На банкете он поднял тост за мое здоровье и добавил, что ему очень нравится мой «нерусский подход» к пиару. А я ведь, на самом деле, ничего особенного не сделал, просто использовал американский приём, который наши театры то ли ленятся, то ли боятся применять. Промо-акция перед выходом любой бродвейской постановки — обязательное событие. Я предложил Сергею Борисовичу посадить актеров в главных ролях — Евгения Аркадьевича Герчакова в образе Сальвадора Дали, Людмилу Светлову в образе его жены и музы Галы, а также Елену Лазурину в образе любовницы Дали певицы Аманды Лир — в огромный ярко-красный кабриолет и прокатиться по Москве. И это отлично сработало! Вся Москва говорила о том, как воскресший Дали катается по ноябрьской Москве на шикарной машине в окружении прекрасных дам. За ними, естественно, следовал кортеж журналистов, и сюжеты вышли даже на тех каналах, которые обычно не склонны освещать театральные новости. Прохожие, жители города, которым повезло оказаться в нужное время в нужном месте, делали фото и видео и выкладывали их в социальных сетях. Количество публикаций, лайков, перепостов, просмотров в ютьюб невозможно сосчитать… В общем, отдача была большой и на премьеру невозможно было попасть, уже в течение года спектакль идёт при переаншлагах.
К сожалению, мои возможности сильно ограничены более чем скромным бюджетом театра. Часто, когда я приношу смету, мне говорят, что у театра нет средств на промо-акции такого масштаба. Например, к «Ящерице» я хотел развесить вертикальные баннеры на Пятницкой — с одной стороны на них были бы люди племени Зубров, а с другой стороны, люди-Скорпионы, и прохожие ходили бы и думали, что это вообще такое, а потом через некоторое время, там бы появились афиши с премьерой. Еще я предлагал режиссеру устроить уличный перформанс на площадях у станций метро возле театра, где актеры бы сыграли сцены пантомимы из спектакля и станцевали бы «Танец Войны» и «Танец Ящерицы». Не сомневаюсь, что в социальных сетях был бы резонанс. Но, увы, не случилось. На наружку с тизерами не было бюджета, а перформансам помешала погода. Накануне премьеры в сентябре в Москве вдруг сильно похолодало, и выгонять актеров на улицу в их сценических «лохмотьях» было бы просто бесчеловечно. А времени придумать и воплотить что-то другое у меня не было. Это стало уроком: всегда нужно иметь план Б.
Вообще, я извлек немало уроков за время своей относительно недлинной театральной карьеры. Главный — театру просто необходимо поддерживать прямой контакт со зрителями, дать им понять, что театру они очень интересны, общаться с ними в режиме онлайн. Самый удобный и быстрый способ сделать это — через социальные сети. Когда я пришел, ими никто не занимался. Как, впрочем, и системной PR-работой вообще. За связи со СМИ почему-то отвечала завлит. Со зрителями общение шло только через гостевой форум на сайте, и то лишь в одностороннем порядке. Я создал и запустил страницы театра в фейсбуке, инстаграмме, вконтакте и твиттере, открыл канал в ютьюбе — и всё закрутилось! Сейчас у нас тысячные аккаунты, зрители напрямую получают информацию о спектаклях, актерах и планах, каждый может задать вопрос и тут же получить ответ. Идёт живое, заинтересованное общение. Мы сделали театр открытым и зрители с благодарностью отметили, что он будто проснулся. Журналисты тоже оценили то, как возросла оперативность предоставления информации. Один продюсер Первого канала как-то сказала мне, что раньше Театр Луны казался закрытым и замкнутым, а там, оказывается, такая жизнь кипит! После моего прихода через полгода посещаемость театра выросла на 42%! Я с гордостью привожу эту цифру — нет, не в подтверждение собственных выдающихся талантов, а как объективный показатель того, насколько может — и должен! — быть эффективен театральный пиар. При этом замечу, что если PR-деятельность не опирается на крепкий продукт (в данном случае — на интересные театральные постановки), даже самый гениальный пиарщик может добиться не более чем кратковременного положительного эффекта. А интерес публики и прессы к Театру Луны продолжает идти в гору.
— Как сказал один мудрый кадровик, «творческий человек – он как хрустальная ваза, обращаться с ним нужно очень осторожно». Как вам удается общаться с актерами, режиссерами, журналистами – людьми творческими, ранимыми, и с явно разными интересами: кому-то нужна хвала, кому-то сенсация?
— Какое точное высказывание! Вы даже не представляете, насколько это стрессовая работа! Поначалу я пытался угодить всем, но быстро понял, что это невозможно. Как ни вымеряй, как ни уравнивай до крупинки внимание к каждому, всё равно кому-то покажется, что его или её талант заслуживает более частого и восторженного упоминания (и, кстати, я очень часто готов согласиться, что так оно и есть). Обиды возникают иногда в совершенно неожиданных ситуациях. Исправить это невозможно. Я с большой любовью и уважением отношусь к каждому творческому человеку в коллективе театра и всегда буду выкладываться по-полной для каждого из них. Но принцип, к которому я пришёл довольно быстро и который стал основополагающим таков: я работаю на Театр Луны, на популяризацию творческой концепции его художественного руководителя, и их интересы всегда будут приоритетными в моей работе. Это что касается нашего творческого коллектива. С журналистами всё проще, наверно, потому что у них более практический подход к творчеству. Но при этом, признаюсь, к каждому журналисту я отношусь очень трепетно, стараюсь облегчить его нелегкую работу.
— Кстати, как ваши «нежные творческие люди» восприняли катание по зимней Москве в открытом кабриолете? Для СМИ это была экзотика, а для «Дали и его женщин» — тяжёлое испытание?
— На удивление, всё прошло без сучка и задоринки. Конечно, было холодно в ноябре, но они были в шубах. Единственный, кто замерз сильно — водитель кабриолета. Я его потом согревал чаем в буфете. И вообще, я заметил, чем профессиональнее артист, чем выше его звёздный статус, тем меньше он капризничает. Ведь он понимает, что всё делается для общего блага. Да и спектакль «Дали» очень важен для театра. Сами посудите, режиссер — худрук, в главной роли — народный артист, до этого никто даже не пытался написать и поставить пьесу о великом художнике. Я, честно говоря, обожаю названную вами троицу, они очень заводные, всегда готовы подхватить и поддержать хорошую идею. Они блестяще отработали промо-акцию — настоящие профессионалы!
— Вы отправились покорять Москву из Кызыла — это пять тысяч километров плюс разрыв в мироощущении: где «Москва-порт пяти морей» и где «горы Саяны, река Енисей, шаманы и горловое пение». Как вам помогает «свежесть провинциального взгляда» в Москве? Что и кто помогли вам освоиться и укорениться в Москве?
— «Разрыва в мироощущении» у меня не было, что такое «свежий провинциальный взгляд» я совсем не понимаю — хорошо это или плохо. Я с детства очень часто приезжал в Москву, сначала с мамой, а после без неё. Здесь живут мои родственники. Так что город этот я знаю неплохо. Да и не только его. К моменту, когда я окончательно «осел» в Москве, я уже получил образование в московской Дипломатической академии, закончил колледж в Англии, объездил пол-Европы, поэтому Москва для меня к тому моменту была вторым домом. Если кто кого и покорял, то, скорее, не я Москву, а она меня. Шучу, конечно. Я хорошо знаю, что далеко не каждый приезжий может без оговорок назвать этот город «своим». Но сегодня Москва — абсолютно мой город, и я рад, что в своё время ей удалось предъявить в свою пользу больше «аргументов», чем, допустим, Лондону, Нью-Йорку или Барселоне, которые я тоже очень люблю. Как ни банально это может звучать, Москва хороша тем, что предоставляет больше возможностей для самореализации, да и культурная жизнь здесь намного богаче, чем в любом другом российском городе, включая мой родной Кызыл, из которого я уехал, как только закончил школу в 16 лет. А вот по безумно красивой природе Тувы я по-прежнему скучаю. Очень часто снятся горы, которых мне особенно не хватает в Москве.
— Есть ли в Москве «тувинское землячество» и поддерживает ли оно земляков, как, например, армянские, грузинские, еврейские диаспоры в столице?
— Тувинское землячество здесь есть, в основном, насколько я знаю, студенческое. Есть и официальное представительство республики. Но если я и оказываюсь в кругу большого количества земляков, то это бывает довольно редко и исключительно по таким поводам, как открытие выставки, гастроли театра или концерт музыкантов. В последний раз это было в октябре, когда в Москве проходили Дни Тувы. На сцене РАМТ шли показы спектаклей Тувинского национального драмтеатра, которые привозила моя сестрёнка, театральный и кинорежиссёр Сюзанна Ооржак.
Я очень люблю тувинское искусство, и меня переполняет радость, когда я вижу битком набитые залы, допустим, на концертах горлового пения. Ещё больше радует, что зрители собираются туда вовсе не по этническому признаку. А вот землячества… На мой взгляд, это некий пережиток патриархальной общинности, которая мало совместима с образом жизни в любом мегаполисе, не только в Москве.
На фото: руководитель PR-отдела «Театра Луны» Александр Ондар. Фотограф — Ольга Кузнецова
