Есть актеры дебютной роли: сыграл и известен всей стране. У актера Сергея Варчука такое случилось после фильма «Не могу сказать «прощай» — его дебют в кино навсегда остался его визитной карточкой и отправной точкой в богатой фильмографии. А вот работа актера в театре из-за этого осталась за кадром. Даже всезнающая Википедия на странице Сергея Варчука в разделе «Роли в театре» пишет: «Этот раздел статьи ещё не написан». Может даже показаться, что актер не занят в театре. К счастью, это не так. Уже третий год в «Театре Луны» Сергея Проханова идет детективный спектакль «Прокурорская притча», где Сергей Варчук играет главную роль.
- Сергей, как вы попали в этот спектакль да еще в «неродной» театр?
- Мне позвонили от Сергея Борисовича, сказали, что запускается новый спектакль и есть такая роль. И что если мне интересно, то я могу подъехать познакомиться. С Сергеем Борисовичем мы были и раньше знакомы, а с пьесой — нет. Пьесу взял, поговорили, пообщались, мы «совпали» и приступили к работе. И уже в процессе работы мы поняли, что все у нас получается.
Это было года три назад и с тех пор пьеса не сходит с афиши. Первый, премьерный сезон она шла по два, по три раза в месяц, сейчас реже — по разу в месяц, поскольку ее потеснили новые премьеры и место под них нужно освобождать, но это нормальное, общепринятое явление. Первый сезон играют часто, чтобы спектакль вошел в ритм, принял форму – спектакль всегда рождается «на зрителе».
- Как вы входили в роль?
- Сначала за столом сидели — с Сергеем Борисовичем, с партнерами все обсуждали, разговаривали, потом приходил автор, что-то рассказывал. Потом я вспоминал детективную литературу, которую читал раньше, свои собственные роли в кино, где играл следователей — чтобы составить логику поведения персонажей. Потом искал соответствующие аналогии в жизни как Станиславский учил: «работу над ролью актёр начинает из себя» находишь в себе что-то похожее, пестуешь это, выращиваешь персонаж. Потом в процессе репетиций учитываешь замечания, опыт взаимодействия с партнерами. Очень важен момент «попадания» актёра в роль. Это зависит от того, насколько режиссёр угадал психофизику актёра и персонажа. Были же и другие претенденты на роль. И я благодарен Сергею Борисовичу, что в процессе я остался один исполнитель роли. И я очень дорожу этой ролью. Значит, что-то произошло между нами, между мною и персонажем.
- Звягинцев известен как прокурор и как плодовитый писатель. А как он создавал пьесу из своего романа?
- Инсценировку Звягинцев делал вместе с Сергеем Борисовичем. Роман и пьеса отличаются – разные жанры, разные законы и Проханов придавал роману сценический образ, привязывал действие к сцене, к сценическим возможностям.
- Как проходило ваше общение с живым прокурором?
- Ну, во-первых, мы все напрягались перед первой встречей. Звягинцев человек легендарный и непростой, к тому при упоминании милиции, прокуратуры, КГБ, ФСБ человек невольно вздрагивает. Я помню случай, когда мне позвонили из КГБ: «Здравствуйте, вас беспокоят из Комитета Госбезопасности!» А дальше пауза – короткая, но за эту короткую паузу я успел всю свою жизнь перетряхнуть – что, где, когда, кому и какой анекдот я мог рассказать! А это были 80-е годы. Но после этой паузы звонящий успокоил меня: «Вы не волнуйтесь, мы хотим вас в наш клуб на Лубянку пригласить на вручение премии КГБ!» А я действительно сыграл тогда роль чекиста в одном фильме. И я выдохнул. Сейчас время другое, всё не так страшно при встрече с представителями определённых ведомств, но всё равно – даже когда тебя «гаишник» останавливает без всякого повода всё равно немного напрягаешься. Поэтому перед встречей с нашим автором тоже было напряжение, но потом общались нормально - он рассказывал о подробностях, внутренних профессиональных деталях, вносил поправки по тексту – даже в процессе, когда спектакль вышел. Мы играли, а он приходил достаточно часто на спектакли и до сих пор иногда приходит. И вносил корректировки – не только моему персонажу. Не могу сказать, что мы стали друзьями, но общались уже спокойно.
- Сергей, но ученого учить — только портить. Вы же уже играли «представителей силовых структур» ранее?
- В данном случае замечания были уже конкретно по персонажу или в связи с изменениями законодательства по поводу «пить-курить на сцене», например. С художественной точки зрения мы, например, хотели сделать некоторые вещи более явными, а автор говорил: «Нет! Лучше этот момент сгладить, сыграть не так выпукло»… Абсолютно рабочие моменты. Когда потом некоторые замечания автора переоцениваешь, то в итоге понимаешь, что так лучше. Автор педантичен с точки зрения профессии, а мы заинтересованы в художественном образе. В итоге автор с чем-то соглашается, в чём-то мы идём на встречу – это взаимный процесс, полезный для нас всех. Мы-то готовы нафантазировать, но под влиянием автора находим грань, где и на реальность похоже, и не скучно для зрителя.
- Вам приходилось читать книгу Звягинцева или смотреть телесериал с Андреем Чернышовым по его книге?
- Сериал — да. И я даже в шутку обиделся, когда узнал, что снят сериал, а не меня пригласили на роль Ледникова! У меня же уже к тому времени был театральный опыт воплощения, и мне было бы интересно сыграть его на экране. А вот роман я специально не читал, поскольку понимал, что роман и пьеса здорово отличаются и чтобы одно другому не мешало я шел по пьесе. Вот сейчас, я могу прочитать, когда я уже в характере, в образе и меня уже не собьешь ничем. Но когда мы работали над ролью, я специально старался в первоисточник не смотреть, работал конкретно по прописанному в пьесе персонажу, чтобы не привносить свои впечатления.
Акиру Куросаву я смотрел – это да. У нас в пьесе есть постоянные отсылки к его фильму «Расёмон». Как вы помните, в основе сюжета лежит расследование дела об убийстве самурая, основывающееся на четырех версиях преступления, которые излагают свидетель, подозреваемый в убийстве, вдова убитого и… сам убитый. Как и в нашем спектакле зрителю приходится самому решать: какая же из версий правдива?
- А вы пробовались на роль в сериале?
- Нет. Про сериал по книге Звягинцева я узнал уже после выхода его на экраны и специально включил телевизор посмотреть. При этом скрестил пальцы: «Только бы не по пьесе ставили! Пусть по книге, но не по пьесе!»
- А с каким ощущением смотрели сериал, где вашу роль играет другой актёр?
- Можно сказать, что с удовольствием. Чернышов – хороший актер, играл достойно. Такой Ледников тоже имеет право быть. И то, что я до него играл Ледникова совсем не значит, что я приватизировал этот образ! Но сыграть ещё раз мне было бы интересно. Ведь в процессе работы я выстроил определённые параллели, нюансы. Персонаж был уже примеренный к себе, близкий - его сомнения, его уход. И по своей актёрской судьбе я тоже часто сомневался, уходил из театров: одного, второго, третьего. И Ледников — персонаж импульсивный, но решительный, если принял решение – то следует ему, не идёт на компромисс. Поэтому было много точек соприкосновения, было исследование себя через этот образ и наоборот.
- Современный детектив на сцене играют редко, чаще проверенную классику. Как вы себя чувствовали в этом жанре да еще в пьесе своего современника?
- На мой взгляд, это скорее психологический детектив. У нас уже привыкли к детективу-экшэну, а в театре нет таких визуальных возможностей. А у психологического детектива в театре есть свои особенности, включая необходимость следить за ходом рассуждения следователя. К сожалению, кино воплощения отучили зрителя внимательно следить за внутренним развитием. В кино по определению больше действия, развлечения, шоу, есть возможность подсказать и напомнить зрителю сюжет с помощью обратных кадров — флэшбэков, например. А в театре над этим вынужден трудиться сам зритель. Но судя по нашему спектаклю, такой вдумчивый, готовый к совместной с актерами, «работе» зритель остался. Многие признаются, что получали удовольствия от совместного разгадывания и радовались, что задачку им задали головоломную: «Ну вы и «завернули» – до последнего момента не могли разгадать основную загадку любого детектива «кто убил»!
- Как удалось заинтриговать зрителя и держать его в напряжении?
- У нас не было задачи играть детектив с такой загадочной, «киношной» музыкой. Мы играем бытовую историю, даём зрителю время вникнуть в предлагаемые обстоятельства, понять, кто есть кто. Человек разочаровался, ушел из профессии, вдруг у него появился шанс вернуться в пережитую ситуацию другим способом – уже через кино. А финал достаточно философский: всегда ли нужна правда, к которой мы любым способом стремимся? И что есть истина? И сможешь ли ты с этой правдой дальше жить? Детективную задачу мы на сцене решаем – находим настоящего преступника. Но дальше пусть зритель решает для себя свою задачу – ищет свою истину, свою версию развития событий, своё отношение к пониманию смысла жизни.