Интересная история произошла в «Театре Луны». Здесь хотели было снять давно идущий спектакль «Рубиновый вторник» режиссёра Павла Урсула по мотивам культовой книги «Полет над гнездом кукушки» Кена Кизи. И мы, зрители, вслед за Миком Джаггером едва не произнесли знаменитую фразу из песни «Роллингов», давшей имя спектаклю: «До свиданья, Рубиновый вторник!» (Goodbye, Ruby Tuesday!) Но сработало «сарафанное радио» — за спектакль заступился Его Величество Зритель. Вещь в театральном мире редкая, и обычно такого не случается, а если и случается, то не всегда срабатывает. Но Зритель решил действовать вполне в духе своего героя — Рэндла Патрика МакМёрфи: «Но я хотя бы попробовал это сделать, черт побери!» И после долгого ожидания спектакль вернулся на сцену. Самого режиссера Павла Урсула к моменту «повторной премьеры» в Москве не было, и репетицию перед спектаклем провел «старший по палате» в легендарной психушке, Р.П. МакМёрфи, он же Заслуженный артист России Владимир Отарович Майсурадзе. На легендарного Джека Николсона из фильма Милоша Формана Майсурадзе совсем не похож, о чем он заявил довольно образно: «У меня абсолютно другой МакМёрфи. На 90 градусов другой!» О предстоящем спектакле мы и поговорили с «перпендикулярным МакМёрфи».
- Владимир, говорят, зрители едва не устроили «бунт на корабле» в духе бунтаря МакМерфи, когда узнали о попытке снять спектакль с афиши. Вас порадовало такое заступничество?
- Я тоже слышал такую историю, должно быть так и было. Но в любом случае есть художественный руководитель, который решает быть этому спектаклю дальше или не быть. Раз он решил, что спектакль будет жить еще какое-то время — значит будет.
- Вы играете МакМёрфи в спектакле с первого дня?
- Да, я играю спектакль изначально с 1 апреля 2005 года, это сколько же ему лет? Лет девять, наверное?
- «Полет над гнездом кукушки» сильно связан со своим временем, бунтарством хиппи, увлечением психоделиками. Роман Кизи опубликован в 1962 году, сингл группы The Rolling Stones «Ruby Tuesday», «Рубиновый вторник», если по-русски, записан в 1966 году. Полвека прошло. Не устарел ли спектакль?
- Нет, не устарел. Он стал классикой – в хорошем смысле этого слова. Там драматургия шикарная. И он по-прежнему актуален, как Шекспир актуален в любое время. А что касается не долго ли он живёт, то есть спектакли в три раза старше – и ничего живут. Их играют. Выдохся ли лично я в этом спектакле? Между нами говоря, возраст даёт о себе знать: я играю сорокалетнего, а мне 47, и «физика» уже не та. Но мы готовы спектакль «тянуть» ещё какое-то время. Я надеюсь.
- Лично для вас спектакль «тянется» или вы каждый раз находите что-то новое?
- К сожалению, каждый раз нахожу новое.
- Почему «к сожалению»?
- Потому что меня учили, что профессионализм актёра состоит в том, чтобы играть спектакль не по-разному, а одинаково! Для зрителя должно быть как первый раз, следовательно, и для актёра тоже. Но видно мы не достаточно профессионалы, поэтому каждый раз вносим в спектакль что-то новое: что надо и не надо. Сам спектакль такой, что позволяет немножко отходить от текста автора. Главное – чтобы ты «держался в кости». Если есть косточка, то мясо само нарастает.
- А какие нюансы вы считаете возможным добавлять?
- По мне так я бы ничего не добавлял. Но народу в спектакле занято много – 14 человек и каждый хочет сыграть хоть немножко по-своему, как в джазовом джем-сешн: «Дайте и мне соло сыграть!» Это хоть и не соответствует «академическим правилам», но не даёт спектаклю «затвердевать». У нас и состав немного меняется, и играют люди по-разному. Спектакль остается живым. Это важно.
- А как формируется актерский состав спектакля? Держите костяк долгожителей и постоянно «доливаете свежей крови»?
- Нет, долгожители в этом спектакле все. У нас всего две замены в составе произошли. И то по независящим от нас обстоятельствам. Остальные – все те же старые волки, которые матереют вместе с материалом. Есть такой момент.
- «Рубиновый вторник» «Театра Луны» обречён на сравнение с книгой Кизи и легендарным фильмом Милоша Формана. Мешает это?
- По мне, когда актёры берутся за какую-то работу, то лучше бы они вообще ничего не видели и не читали до этого момента. Потому что сознание — хочешь или не хочешь — начинает стереотипы подкладывать. Есть Джек Николсон – и поди его переиграй! Но это в том случае если ты вдруг захочешь играть то же самое, что и он. Но в силу того, что драматургия Кизи очень хорошая, можно прочитать по-разному. Мне повезло с моим режиссёром, который прочитал МакМёрфи не так, как прочитал его Николсон. У меня абсолютно другой МакМёрфи.
- Насколько другой?
- На 90 градусов другой. Как минимум. Может и на все 180. Но на 90 – точно. Это другой персонаж.
- Вы замещаете режиссёра, пока его нет. Нет ли желания — в духе вашего героя-бунтаря — что-нибудь «докрутить» в спектакле?
- Нет, я не сторонник что-либо делать без режиссёра. Все-таки это спектакль Павла Урсула. Конечно, когда я кого-то ввожу из второго состава, какие-то вещи происходят – люди не должны «застыть». Но глобальные новшества вносить без режиссёра нельзя – это неправильно. Бывает, конечно, руки чешутся. Есть такой момент. Но это неправильно без режиссёра. Если уж в чём-то не согласен с ним, то это надо решать пока он здесь.
- Годы идут – зритель меняется?
- От спектакля к спектаклю, конечно, время меняется, зритель становится другой. Хотя иногда бывает – старый зритель возвращается. Восприятие произведения у сорокалетних одно, а у двадцатилетних оно другое. Угол зрения меняется. И если нынешние двадцатилетние придут ко мне через двадцать лет, то они тоже будут смотреть под другим углом, и им тоже покажется, что это другой спектакль.
- Вы видите, как меняется зритель в зале, меняется его реакция за годы жизни спектакля?
- За всех актёров я не ручаюсь, но если лично про меня, то я зрителя совсем не вижу, пока играю. А на поклонах — да, вижу, но мне не до изучения аудитории, я очень хочу в гримёрку и умыться. Случается, что зритель реагирует не так, как я рассчитываю. Жду реакции, должны бы засмеяться — а они молчат. Глупость ляпнул — они смеются, а вроде бы не должны. Такое часто случается. Чаще, чем хотелось бы. Зритель разный. И я люблю своего зрителя, я же ради него на сцену выхожу. Конечно, я чувствую и слышу зрителя, когда играю, но «заигрывать» со зрителем ради ответной реакции не буду. Это не про меня.
Текст и фото Сергей Щенников
Ещё больше о спектаклях «Театра Луны» здесь.
