С режиссером Гульнарой Галавинской мы встретились на репетиции в конце театрального сезона в «Театре Луны». Увиденная работа режиссёра с актёрами временами больше походила на инструктаж по технике безопасности: «Здесь руки береги! Здесь — ноги!» Действие на сцене обещало быть напряженным и в плане режиссуры, и в плане сценографии, и в плане технического исполнения: сложные конструкции то обрушивались на подмостки, то взмывали под колосники.
«Сегодня у нас заключительный — крайний, как принято сейчас говорить, спектакль «Орфей и Эвридика» в этом сезоне», — рассказала режиссёр Гульнара Галавинская. Кроме «Эвридики» Жана Ануя в «Театре Луны» она поставила спектакль «Дориан Грей», а также — в качестве второго режиссера — спектакль «Коррида или Роман с бессонной ночью».
- «Орфея и Эвридику мы играем уже два года: в июне 2012 года мы спектакль выпустили, а полноценная премьера у нас состоялась в сентябре. Год выпуска спектакля я помню по дате на реквизите. У нас в середине второго акта появляется корыто, из которого возрождается Эвридика после своей смерти. Там с одной стороны нами был написан год выпуска спектакля — 2012, а с другой – пятый век до нашей эры, как дата появления античной легенды об Орфее и Эвридике. Сам драматург Жан Ануй написал пьесу в 1942 году, заимствовав античную легенду. Но обошелся он с мифом довольно вольно: в античности Орфей был певцом, а здесь он – бедный уличный скрипач, который влюбляется в актрису. За основу пьесы взята история любви. Ануй писал пьесу, когда во Франции шла страшная война, когда во Францию пришли немцы. И это наложило на неё отпечаток экзистенциальности – это история большой любви на фоне страшного времени, времени ожидания и незримого присутствия войны. История о том, как человек потерялся. Начало истории застаёт нас на вокзале - все громко разговаривают, все говорят, но не слышат друг друга. Я нарочно, утрировано обозначила – как люди перестают слышать близких, кровных родных, перестают понимать и помогать друг другу. Видно Ануй нарочно это так прописал в сюжете — общее нагнетание одиночества в мире – все тотально одиноки в ситуации ожидания большой трагедии. Война у Жана Ануя не обозначена буквально, но есть фигура Анри, которую в мифологии исполняет Гермес, такой некий Злодей, человек, который проявится во втором акте, — его исполняет заслуженный артист России Дмитрий Бозин. Для этого героя мы условно — из ткани органзы — обозначили немецкую военную форму. Он провоцирует героев, внушает им, что смерть прекрасна. Это и есть экзистенциальная проблема, как её прописал Жан Ануй. А в мифе пятого века до нашей эры это был Гермес, помощник Зевса, который проводил Орфея в иной мир для встречи с Эвридикой. А у Ануя, я повторяю, это персонаж Анри. Но мы не хотели делать его таким демоном, чтобы не превращать повествование в сказку, мы всё-таки исходили из того, что он ближе к Гермесу, античному языческому богу. Ануй дал ему такие провокационные тексты, в которых он обвиняет всё человечество. Он говорит, что люди смело берут в руки пистолет и стреляют по своему врагу, и после этого говорят, что смерть плохая. Это вы – люди — причиняете мучения, а смерть только избавляет человека от навязанной ему боли от ран, агонии и мучения. Это такая экзистенциальная идея, провокация: драматург выписал персонаж, который провоцирует зрителя, утверждая, что смерть прекрасна.
- Почему вы взялись за Жана Ануя?
- Потому что Сергей Борисович Проханов просит ставить такие пьесы, которые не идут в Москве. Чехов и Шекспир – мои любимые драматурги, но они идут во всех театрах Москвы – по пять-шесть постановок на афише. Сергей Борисович настаивает, что нужно ставить хорошую драматургию созвучную проблемам сегодняшнего дня, актуальную, чтобы давали зрителям пищу для размышления, но эти пьесы не должны быть избитыми. И на данный момент «Орфей и Эвридика» именно Жана Ануя на московских сценах не идёт, кроме «Луны».
- Это было предложение художественного руководителя театра Проханова поставить именно «Орфея и Эвридику»?
- Нет, Сергей Борисович предложил мне ставить спектакль, и просил найти пьесу актуальную, неизбитую… И ещё нужно было, чтобы там был «фантастический реализм» Театра Луны, который традиционно отражает проблемы современников, но через «аккумуляции с космосом», такой трансформированный взгляд с Луны. Это подход Сергея Борисовича. Я работаю со своим пониманием театра, но границы поиска лежали где-то здесь.
- Каждый спектакль рождается в голове, потом ставится на сцене, потом живёт… Что стало со спектаклем за эти два года?
- Я убедилась, что мы не зря взяли пьесу. Те слова, которые говорит Анри абсолютно созвучны и актуальны сегодня: «Кто мы? Почему мы не умеем друг друга видеть и слышать, бьём друг друга как враги вместо того, чтобы помогать друг другу? Почему любящие люди не умеют прощать друг другу?». А история здесь именно о том, что Орфей не прощает Эвридику, а настоящая большая любовь должна учить человека подставлять щёку даже своему врагу, а любимого человека – простить. По-христианским канонам любовь – это прощение. Умение прощать, подставлять плечо слабому. В финале этой пьесы Орфей не сумеет найти в себе силы простить Эвридику. И молодому, и зрелому поколению нужно сделать выводы из этого сюжета, научиться на этом примере быть ближе и чутче друг к другу. Уметь простить и услышать ближнего.
- Вы брались за «эстетские» сочинения Генрика Ибсена, Оскара Уальда. Ставили «Грозу» Островского, хотя она немного выбивается из этого ряда… Как вы выбираете драматургов? Что вы считаете своим почерком?
- Для меня важно, чтобы в произведении была поставлена проблема человека, важен человек со своими проблемами, цепью поступков на сцене. Я надеюсь, что сценический разбор поступков героя поможет человеку-зрителю выбраться из жизненных коллизий, стать добрее, более готовым помочь другому человеку. Эти вопросы они меня всегда волнуют. Нам с детства говорят – надо быть добрыми, смелыми, помогать старшим переходить дорогу… Но когда мы вырастаем, то в жизни мы ошибаемся, отходим от заложенных в нас идеалов. И для меня важен автор, который пытается разобраться с порокам человека – так я брала Дориана Грея Оскара Уайльда, Ибсена с его Геддой Габлер. Это сильные персонажи, неоднозначные, которые ошибаются и приходят к печальному, трагическому исходу. Так же и герои Жана Ануя. Мне интересна сильная личность, то, как эта личность борется, но в душе эта сильная личность оказывается маленьким испуганным ребёнком. Что Гедда Габлер, что Дориан Грей. Они делают столько ошибок, их ведут пороки, они нехотя губят людей вокруг себя, совершают трагические поступки, которые уже нельзя исправить и искупить. Вот это для меня интересно.
И да, — я бралась за «классические» пьесы: «Гроза» Островского, «Горе от ума» Грибоедова. Екатерина в «Грозе» — это тоже такой трагический персонаж. Чацкий в «Горе от ума» — там, казалось бы, нет такой трагедии, никто не умирает, но романтик борется, пытается изменить мир и… уезжает. Тоже актуально: «А судьи кто?» Я не говорю: эти плохие, а эти хорошие. Мне интересен «человек на изломе» во всех его проявлениях – мыслях, поступках, попытках изменить и измениться.
- Как выбирали актеров для сегодняшнего спектакля «Орфей и Эвридика»?
- У меня два режиссерских образования – я когда-то окончила Высшие режиссёрские курсы при ГИТИСе Романа Григорьевича Виктюка, а потом режиссёрский факультет «Щуки». Дмитрий Бозин – это актёр, на которого я часами смотрела ещё учась у Виктюка. Это универсальный актёр с уникальным соединением психо-физики, пластики. Я ещё во время учёбы у Виктюка мечтала осуществить свои замыслы с таким мастером, виртузом как Дмитрий Бозин. Четыре года назад Сергей Борисович мне предложил ставить спектакль про Дориана Грея с прицелом на Диму Бикбаева в главной роли. Когда начали репетировать, я поняла, что Бикбаев по духу мой человек, потому что Дима работает на сцене как солдат. Он исполняет все режиссёрские задачи. Если не получается сразу, то он будет репетировать пока у него это не получится. Четыре года уже у нас идёт «Дориан Грей», но мы перед каждым спектаклем собираемся в три часа дня и прорабатываем, проговариваем все моменты, которые на наш взгляд не слишком удались в предыдущий показ. Спектакль живой, он живёт, мы не успокаиваемся на том, что у нас и так аншлаги на «Дориане Грее», мы хотим его изменить, усовершенствовать, двинуть вперед. Ведь талант – это не только то, что бог дал, но и недовольство собой, стремление к совершенству – это не менее важно.
- А какие сверхзадачи вы решали на репетиции перед сегодняшним спектаклем?
- Сегодня, честно сказать, было не до сверхзадач. Сегодня исполнитель роли продюсера Дюлака Алексей Жуйков внезапно заболел, только в 12 часов дня узнали. Мы его очень любим. Алексей Лосихин экстренно вводился – пытались вместе вспомнить рисунок роли. Я поставила ему сверхзадачу – «размазать» Орфея, унизить и… уйти. Вообще в «Театре Луны» — замечательные актёры, универсальные. Мне важно чтобы актёр хотел постоянно работать, искать, не успокаивался после того, как выучил мизансцены. Тогда есть общий командный дух…
- Мне кажется или вы сократили текст пьесы?
- Скорее нет, чем да. Мы «прибрали» текст. Немного перекомпоновали, сделали динамичнее, заменили слова действием. Театр – это зрелище. Это не лекция. На лекции студенты что делают? Засыпают. А зрителя нужно любой ценой разбудить, заставить думать, переживать.
- Не потерял ли спектакль за два года своей актуальности?
- Не потерял, даже наоборот, к сожалению. Явственней стала ассоциация с военным контекстом, в котором писал пьесу Ануй. Акцент актуальности в пьесе Жана Ануя – страшная война. Сейчас война другая, а ужас тот же. И та же готовность к уничтожению, амбиции политиков, которые превращают людей в мишени, пушечное мясо. А где любовь? А где те люди, которые любят, рожают? Они вообще не учитываются в этой страшной истории. История второй мировой войны сохраняется в подтексте. Я ассоциативно взяла немецкий текст. И самый важный монолог – прощальное письмо Эвридики Орфею («Я ведь тебя тогда не любила…») читается под музыку Рамштайна. Тема любви мужчины и женщины, предательства – никогда не потеряют своей актуальности. Любящие люди должны прощать, особенно то, что было до встречи, до рождения любви между ними…
Текст: Сергей Щенников
Фото: Александр Либков
Больше ярких событий театральной жизни в нашей рубрике «Театр»