«Старая школа»
Морские татуировки – это легенды, каждая из которых принадлежит своей эпохе. Вот старый матрос в советском порту за кружку «Жигулёвского» показывает пионерам свою «интимную наколку». «Привет др-др-др…» — читают пионеры, в складчину собравшие ветерану пятнадцать копеек на пиво. «Эх! – вздыхает старый матрос, — раньше, в мои молодые годы, это было «Привет друзьям и подругам из Севастополя!»
Теперь монохромная любительская татуировка тех времён – большая редкость. Друзей-дембелей с заточенным шилом давно заменили профессиональные татуировщики. Тату не «колют», а «набивают» электрическими машинками с красками всех цветов радуги, включая бесцветные, видимые только под ультрафиолетом на дискотеках. А показывать свои «татушки» народ ходит на главную выставку страны – ВВЦ, или ВДНХ (Выставка достижений народного хозяйства СССР). Именно здесь, в легендарном «монреальском» павильоне в апреле 2008 года прошёл второй Московский Фестиваль татуировки «MOSCOW TATTOO EXPO 2008″. Фестиваль собрал как фанатов, «подсевших на иглу и чернила», так татуировщиков, состоящих в Гильдии российских профессиональных татуировщиков, так и вольных профессионалов. В поисках «морских наколок» я подхожу к ним.
«Ребята, а тату на морскую тему вы делали?» «Конечно! – загораются асы татуировщики, приехавшие со всей страны на свой слёт. – Это же ‘old school’ — «старая школа»! Садись, за полдня «набьём» тебе!»
«Да, нет! Мне нужно «старую» найти, чтобы сфотографировать!»
«А-а! – разочаровано тянут татуировщики. – Старые «наколки» народ давно позабивал новыми, модными».
Кстати, один из конкурсов трёхдневного съезда был посвящён «забивальщикам». «Забивальщики» — это те, кто специализируется на перекрытии старых татуировок, ставших вдруг не актуальными. Один из примеров: влюблённая девушка «набила» себе верноподданническую надпись – «Это тело принадлежит Василию Пупкину». Но Василий бросил её, и девушка в горе пришла к мастеру, чтобы «перекрыть» её изображением амазонки, мстящей за унижение. «Забивание» старых тату пришло на смену «криовыжиганию» и требует особого умения.
«Терпи, ты же мужчина!»
Продемонстрировать окружающим своё пренебрежение к боли — одна из главных причин, которая заставляет всех этих людей наносить себе непоправимые увечья: вгонять в кожу краску, железные болты и кольца, наносить шрамы в виде узоров. Теперь они выходят на подиум конкурса, чтобы получить свои «пять минут славы».
- Сколько терпел? – спрашивает ведущий мужика с огромной татуировкой, вышедшего на помост перед жюри и зрителями.
- 18 часов.
- Больно было?
- Не-ет, щекотно! – с бравадой отвечает модель.
«У-у!» — одобрительно гудит толпа зрителей.
«Да, кстати, — ведущий вдруг некстати решает рассказать толпе анекдот в тему, — как-то один гомосексуалист «вдувает» другому. «Ой, больно!» — кричит тот. «Терпи, ведь ты же мужчина!» — подбадривает его первый».
«У-у!!» — снова одобрительно гудит толпа. Независимо от ориентации любой, кто готов вытерпеть боль, заслуживает одобрение собравшихся здесь людей.
Кульминация концертной программы фестиваля – выступление «Театра боли». Двоих гимнастов – «повелителей боли» — поднимают под самый потолок огромного павильона на четырёх рыболовных, акульих, крюках, загнанных в кожу спины над лопатками. «Им же больно!..» — скулят слабонервные. «Пусть терпят! Они же мужики!» — цинично обрывают слабаков другие зрители. Спустя пару минут «подручные» опускают подвешенных на крюках вниз, но только для того, чтобы те обнялись со своими «невестами боли». В обнимку с девушками в белом «повелители боли» снова взмывают под потолок на крюках. Кожа, растянутая крюками, выступает над лопатками как крылья. Капли крови на прокушенных в поцелуе губах «обручённых с болью» капают вниз, заставляя зрителей с фотоаппаратами расступиться.
«Да, это не бабушки в кокошниках и дедушки с гармошками, которые выступают на городских праздниках», — говорит Алла Батова, организатор «культурной программы» фестиваля, — здесь другой контингент зрителей».
Море под кожей
«Контингент» требует от татуировщиков зловещих персонажей, ярких, почти неоновых красок, необычных эффектов. Татуировка – это один из способов выразить своё подавленное «я», обозначить свою принадлежность к той или иной субкультуре. Нынешние заказчики скорее «набьют» себе культовую торговую марку, «Харлей-Дэвидсон», например, чем морскую тату, старых добрых времён, когда матросы, море и преданные девушки, ждущие моряков на берегу, были культовой темой у молодых мужчин. Одна из наиболее популярных татуировок той, морской эпохи тату, дала название последнему роману Джона Ирвинга – «В поисках тебя». Якоря, канаты и беспощадно разорванное надвое сердце, символизирующее бесконечный поиск второй половинки. Королем и основателем олд-скульной школы татуировки был легендарный «моряк Джерри» — американский шкипер из Гонолулу. Как говорится, кто не знает, кто такой ‘Sailor Jerry’, тот не знает, что такое ‘Old School Tatoo’.
Столетиями татуировка для моряка была не просто модой, когда-то она была и его «трудовой книжкой» и правом на звание морского волка. Пересёк экватор – получил право на татуировку с черепахой. Вернулся из штормового перехода – можешь наколоть на ноге свинью. Частенько тату означала пренебрежение моряка к сухопутным условностям, и отличались известным цинизмом и фривольностью. Изображение русалок, наяд и «сухопутных» женщин было порой настолько неприличным, что при приеме в американский военный флот, например, требовали дополнительной татуировкой «набивать» на «чернильных» женщин платья или купальники. В более романтичные тату моряки включали инициалы любимой женщины, как правило, с изображением сердца, пронзенного стрелой. Реже сами девушки делали себе похожую татуировку в знак взаимной любви к моряку. Но на московском тату-форуме под иглой татуировщиков чаще встречались симпатичные девушки, чем «морские волки».
Наконец, под морским рекламным плакатом с ‘pin-up girls’ – «девушек-морячек с обложки», которых моряки булавками прикрепляли («пин-апили») к стенам кубриков – я вопрошаю толпу: «Есть здесь хоть один человек с «морской наколкой?!» «Есть, — застенчиво откликается молодой человек в бейсболке, — только она ещё не закончена. «Набит» только контур».
‘DOSIA’, — читаю на ленточке, которая перехлёстывает моряцкое сердце на татуировке. Пока здесь только контур, но цветной образец обещает сделать это сердце кроваво-красным. Для меня «DOSIA» — это прежде всего название брэнда моющих средств для посуды и сантехники, но юноша явно имел ввиду что-то другое.
«Дося — это название корабля?» — спрашиваю я.
«Нет, — с юношеским смущением отвечает он. – Это имя моей девушки». В море он не был, скорее ему нравится романтический образ верной девушки, преданно ждущей на берегу.
Моряцкие наколки на «просоленной морем шкуре» я всё-таки нашёл. Алексей – яхтенный шкипер и обладатель монохромной морской татуировки – «набил» себе гафельную парусную яхту, заложившую отчаянный галфвинд в предштормовом море. Татуировщик долго уговаривал его сделать полноцветную «картинку», но он остановился на монохромной, стилизованной под старую, советскую «наколку» — типа «Привет друзьям из Севастополя».
«Сейчас такую яхту в море не встретишь, — рассказывает Алексей, — «гафельное парусное вооружение было популярно на рубеже уже прошлого и позапрошлого веков. Сейчас в моде крейсерские яхты с более простым и практичным, «бермудским», парусным вооружением – гиком, гротом и стакселем. Гафель ушел в прошлое. Жаль».
Другую обладательницу «просоленной морем» полноцветной татуировки зовут Мария. Она «набила» себе яркую тропическую бабочку, обитающую в джунглях Бразилии, тем не менее, считает свою «татушку» по-настоящему морской. «В море я всегда жду команду: «Паруса – «на бабочку!» — рассказала Мария. — Паруса ставят «на бабочку» при курсе фордевинд, когда ветер дует строго в корму: грот и стаксель, как белые крылья, расходятся каждый на свой борт, и яхта порхает над волнами как гигантская бабочка. Это самый волнующий и красивый момент в яхтинге!»
Пожалуй, она права в главном: море не в чернилах на коже, море внутри каждого из нас.
